Вот о чем нужно фильмы снимать, а не на ливиафаны государственные деньги транжирить. Бессмертный образец мужества и воли русского воина. Это событие, случившееся в первых числах февраля 1945 года,— восстание и массовый побег узников так называемого «блока смерти». Блок смерти был создан уже в последний год существования Маутхаузена. В первой половине 1944 года сотни узников несколько месяцев работали, возводя гранитную стену, отгородившую дальний угол лагерной территории. Эта стена была высотой в 3,5 метра и толщиною в метр. На гребне ее укрепили железные кронштейны, круто загнутые внутрь, и на них с помощью изоляторов была в несколько рядов подвешена колючая проволока, которая всегда находилась под электрическим током высокого напряжения. По углам над стеной поднялись три деревянные вышки, где стояли спаренные пулеметы на турелях, наведенные в центр двора, и сильные прожекторы, с наступлением темноты заливавшие двор ярким светом.
В тесном прямоугольнике, отгороженном этой стеной, оказался всего один барак лагеря, которому был присвоен порядковый №20. Поэтому блок смерти иначе еще назывался блоком 20, или «изолирблоком». Узники 20-го блока получали четверть общелагерного рациона. Ложек, тарелок им не полагалось. Блок никогда не отапливался. В оконных проемах не было ни рам, ни стекол. В блоке не было даже нар. Зимой, прежде чем загнать узников в блок, эсэсовцы заливали из шланга пол блока водой. Люди ложились в воду и просто не просыпались. «Смертники» имели «привилегию» — они не работали, как другие заключенные. Вместо этого они целый день занимались «физическими упражнениями»— безостановочно бегали вокруг блока или ползали. За время существования блока в нем было уничтожено около 6 тыс. чел. К концу января в блоке №20 оставалось в живых около 570 человек. В 20-й блок Маутхаузена направлялись узники, даже в концлагерях представлявшие собой угрозу III Рейху вследствие своего военного образования, волевых качеств и организационных способностей. Все они были взяты в плен ранеными или в бессознательном состоянии, и за время своего пребывания в плену были признаны «неисправимыми». В сопроводительных документах каждого из них стояла буква «К», означавшая, что заключенный подлежит ликвидации в самые короткие сроки. Поэтому прибывших в 20-й блок даже не клеймили, поскольку срок жизни заключенного в 20-го блок не превышал нескольких недель.
И вдруг произошло неожиданное. В ночь со 2 на 3 февраля 1945 года заключенных концлагеря Маутхаузен подняла с нар пулеметная стрельба. Доносившиеся снаружи крики «Ура!» не оставляли сомнений: в лагере идет настоящий бой. Это 500 узников блока №20 (блок смертников) атаковали пулеметные вышки.
Кто же они — герои, организаторы восстания в «блоке №20»
Общее число участников восстания в «блоке № 20» часто определяют в 419 человек. Эта цифра впервые была озвучена лагерной администрацией на момент начала операции по поиску и уничтожению бежавших узников. Она была выведена на основании простейшей эсэсовской арифметики:
— общее число заключенных «блока № 20»
— минус примерно 70-75 узников, которые остались в бараке после побега остальных (тяжело больные, совсем истощенные или окончательно сломленные морально),
— минус число лежащих по обе стороны проволоки тел погибших непосредственно при прорыве на волю.
Т.е. тех, кто страшной февральской ночью бросился на штурм, было гораздо больше. Первый фундаментальный исследователь восстания в «блоке смерти» советский журналист и писатель С.С.Смирнов (более известный как первооткрыватель темы обороны Брестской крепости), основываясь на рассказах нескольких выживших, считал, что в восстании участвовало около 700 человек.
Некоторые более поздние исследователи скорректировали эту цифру до 500. Практически всех узников «блока № 20» объединяло одно — несколько неудачных попыток побега или примеров неповиновения гитлеровской лагерной администрации в прошлом. Подавляющее большинство узников составляли советские военнопленные, при чем среди них самой значительной группой были военные летчики… К тому же многие узники зловещего «изолирблока» были отнюдь не рядовыми пилотами советских ВВС. Например: — два командира авиадивизий:
1. полковник Александр Исупов, ком-р 306-й Краснознаменной штурмовой авиадивизии, опытнейший пилот с 13-летним летным стажем, сбит в марте 1944 г. в р-не г. Николаев и попал в плен (по ряду свидетельств — раненым);
2. Полковник Кирилл Чубченков, ком-р 206-й штурмовой авиадивизии. Правда, он менее двух месяцев как успел вступить в должность, когда был сбит и пленен — также в марте 1944 г.;
3.Подполковник Николай Власов, легендарный воздушный боец – истрибитель. Поначалу пользовался в плену определенными льготами, в частности — имел право носить боевые награды. Несгибаемый организатор побегов (не менее трех попыток) и саботажа везде, где «сидел».
4. Полковник Анатолий Кобликов, заместитель командира 203-й истребительной авиадивизии. Занимал ряд важных военно-политических должностей, включая комиссара ВВС 44-й армии. Кстати, звезду Героя получил в 1940 г., за Финскую войну. Сбит в воздушном бою в сентябре 1944 г. над территорией Польши и попал в плен.
Кстати, почти все описанные выше «сталинские соколы» считаются организаторами восстания 2/3.02.1944, как и майор ВВС Ларионов (подробности биографии неизвестны), фактически возглавивший заговор смертников после казни гитлеровцами его руководителей накануне выступления.
Как удалось организовать восстание
Подполковник Николай Власов, полковник Александр Иссопов, полковник Кирилл Чубченко и капитан Геннадий Мордовцев поняли ту ситуацию, в которую попали они и их товарищи – логическое заключение было то, что их постигнет такая же судьба, какая постигла их предшествующих товарищей.
На основании принесенной ими информации, что советская армия находилась уже в Польше и начинала борьбу за освобождение Будапешта в Венгрии, что союзники перешли немецкую границу, а также, что Маутхаузен находится не очень далеко от границ Протектората Богемии и Моравии, приходят к идее о побеге. Как гласил план, побег должен был произойти с 28 на 29 января 1945 года. Все было готово, как вдруг произошло поистине роковое событие. До сих пор неизвестно, было ли оно результатом предательства или просто трагическим совпадением. В ночь на 25 или 26 января, за два или три дня до восстания, в барак неожиданно нагрянули эсэсовцы. Старший из них громко выкрикнул 25 номеров, и 25 узников один за другим покидали барак, выходя во двор. Среди вызванных оказались главные руководители восстания. Их увели, и на другой день стало известно, что они уничтожены в крематории. Восстание фактически возглавил майор ВВС Леонов. Основную «пехоту» отчаянного восстания 2/3.02.1945 г. сформировали советские лейтенанты «военного разлива», юные командиры взводов, которые, как известно, формируют вторую по численности после рядовых когорту в посмертном легионе военных потерь Красной армии в годы Великой Отечественной. В назначенную ночь около полуночи «смертники» начали доставать из тайников свое «оружие»— булыжники, куски угля и обломки разбитого умывальника. Главным «оружием» были два огнетушителя. Были сформированы 4 штурмовые группы: три должны были атаковать пулеметные вышки, одна в случае необходимости — отбить внешнюю атаку со стороны лагеря. Около часа ночи с криками «Ура!» смертники 20-го блока начали выпрыгивать через оконные проемы и бросились на вышки. Пулеметы открыли огонь. В лица пулеметчиков ударили пенные струи огнетушителей, полетел град камней. Летели даже куски эрзац-мыла и деревянные колодки с ног. Один пулемет захлебнулся, и на вышку тотчас же начали карабкаться члены штурмовой группы. Завладев пулеметом, они открыли огонь по соседним вышкам. Узники с помощью деревянных досок закоротили проволоку, побросали на нее одеяла и начали перебираться через стену. Из почти 500 человек более 400 сумели прорваться через внешнее ограждение и оказались за пределами лагеря. Как было условлено, беглецы разбились на несколько групп и бросились в разные стороны, чтобы затруднить поимку. Самая большая группа бежала к лесу. Когда ее стали настигать эсэсовцы, несколько десятков человек отделились и бросились навстречу преследователям, чтобы принять свой последний бой и задержать врагов хоть на несколько минут. Одна из групп наткнулась на немецкую зенитную батарею. Сняв часового и ворвавшись в землянки, беглецы голыми руками передушили орудийную прислугу, захватили оружие и грузовик. Группа была настигнута и приняла свой последний бой. Около сотни вырвавшихся на свободу узников погибли в первые же часы. Увязая в глубоком снегу, по холоду (термометр в ту ночь показывал минус 8 градусов), истощенные, многие просто физически не могли пройти более 10-15 км. Но более 300 смогли уйти от преследования и спрятались в окрестностях.
Смерть и спасение «на свободе»
В поисках беглецов, кроме охраны лагеря, были задействованы расквартированные в окрестностях части вермахта, части СС и местная полевая жандармерия. Пойманных беглецов доставляли в Маутхаузен и расстреливали у стены крематория, где тут же сжигали тела. Но чаще всего расстреливали на месте поимки, а в лагерь привозили уже трупы. В немецких документах мероприятия по розыску беглецов именовались «Мюльфиртельская охота на зайцев». К розыскам было привлечено местное население. Бойцы Фольксштурма, члены Гитлерюгенда, члены местной ячейки НСДАП и беспартийные добровольцы азартно искали в окрестностях «зайцев» и убивали их прямо на месте. Убивали подручными средствами — топорами, вилами, поскольку берегли патроны. Трупы свозили в деревню Рид ин дер Ридмаркт, и сваливали во дворе местной школы. Как и все мирные люди на войне, местные австрийцы очень боялись. Боялись, что скоро придут русские или американцы, и придется отвечать за то, что выдал бежавшего пленного. Но еще больше боялись, что соседи донесут на не выдавшего, и отвечать придется прямо сейчас перед хорошо известным своими методами гестапо. Более десятка «невыдавателей», «кормителей» и «укрывателей» по скорому приговору нацистской Фемиды в феврале-марте 1945 г. сами отъехали из округа Мюльфиртель в концлагеря. Радует, что сидеть им пришлось недолго. Победа была не за горами! В этих условиях любой, кто втихаря сунул беглецу кусок хлеба — уже светоч гуманизма, а тот, кто поспешил отвести глаза и промолчал, заметив ковыляющую по снеговой целине полосатую фигуру — честный малый! Не говоря уже о тех, кто реально рисковал, скрывая беглецов у себя. Несколько таких случаев известны довольно хорошо, как, например, материнский героизм Марии Лангталер, прятавшей у себя и спасшей лейтенантов Рыбчинского и Цемкало в надежде, что четверым ее сыновьям-солдатам Вермахта, кто-то поможет так же… Семья крестьян Лангталер, начиная со 2 февраля 1945 года, в течение трёх месяцев прятала под страхом смерти на одном из хуторов в Виндене (Швертберг) двух советских военнопленных (Михаил Рыбчинский и Николай Цимколо/Жимколо), которые бежали из концлагеря Маутхаузен. Они не предали их, даже когда СС и фольксштурм приехали на хутор. Анна Хакл (дочь Марии Лангталер) уже после войны была награждена за свой подвиг и за умершую, к тому времени, мать. Самой ей в 1945 году было 14 лет. А вот бургомистр местечка Гольцляйтен, у «восточных» батраков которого нашли приют капитан Битюков и лейтенант Украинцев, поступил с истинной обывательской мудростью: выгнал беглецов со двора, но доносить не стал. Потому и остался на своей должности после войны и даже, наверное, имел репутацию «антифашиста». Лейтенант Украинцев после этого снова попал в руки к немцам, но сумел выдать себя за польского подпоручика Яна Грушницкого и не был расстрелян. Конец войны он встретил в польском «офлаге», где кадровые офицеры Войска Польского (далеко не друзья Советского Союза, тем более, что о расстрелах в Катыни им уже было известно) нашли в себе достаточно благородства «прикрыть» его. До Чехословакии добрался капитан Шепетя. Встретив патриотически настроенного (в 1945 году) чешского землевладельца Вацлава Швеца, он провел последние дни до капитуляции Германии в его имении с комфортом, показавшимся совершенно сказочным. В свою очередь пан Швец мог потом гордо заявить: «Как честный чех, я тоже участвовал в Сопротивлении!» Одиссея юных лейтенантов Бакланова и Соседко могла бы стать сюжетом для приключенческого фильма или романа. У них были шинели, сапоги и даже два пистолета «вальтер» с небольшим боекомплектом (захвачены при прорыве из лагеря? или на зенитной батарее?). Сумев оторваться от преследования, лейтенанты засели в заброшенном охотничьем домике в лесной глуши, откуда ночами совершали грабительские набеги за продовольствием на окрестные деревни. «Но никого не убивали и особенно уважительно относились к женщинам!» — вспоминали они впоследствии. Ребятам настолько понравилось «играть в благородных разбойников Владимира Дубровского и Ринальдо Ринальдини» (опять же по их собственным словам), что на соединение с Красной армией они отправились только 10 мая, когда «их территория» оказалась занята американскими войсками. Несмотря на весь ужас, через который они прошли на фронте и в плену, по сути это же были еще мальчишки! И как же прочно сидело в них то, что сегодня принято называть модным словечком «позитив», если упрямо проглядывало, лишь только отступала смерть! Единственным выжившим из иностранцев, участвовавших в восстании в Маутхаузене 2 февраля 1945 г., стал уже упоминавшийся польский военный врач Владзимеж Косовяк. При штурме сторожевых вышек он получил серьезное ранение в ногу и не мог бежать. Спрятавшись от преследования в лагерном рву (где никому не пришло в голову его искать), он сумел остановить кровотечение, опустив раненую ногу в ледяную воду (полевой медик-практик!). Через сутки ему удалось пробраться не из лагеря, а обратно в лагерь, где заключенные-земляки прятали его до самого освобождения. Доктор Косовяк, получивший в Народной Польше орден «Крест храбрых» (Krzyż Walecznych), стал единственным из выживших узников «блока смерти», награжденных непосредственно за восстание в Маутхаузене. А вот лейтенант Михаил Иханов, которому, по свидетельствам очевидцев, также удалось уйти от облавы, не мог рассчитывать, что его измена присяге и служба в «хиви» будут забыты за мимолетную храбрость при восстании. Он предпочел не возвращаться в СССР после войны, и следы его затерялись. Судьба остальных героев «блока 20», сумевших вырваться за колючую проволоку, была трагична. Эсэсовцы с немецкой педантичностью вели учет убитым беглецам, отмечая их перечеркнутыми палочками на стене на рыночной площади деревни Рин-ин-дер-Ринмаркт, куда свозили трупы.
Эфир для героев
Уцелевших героев восстания в Маутхаузене после Победы ждали невеселые и опасные формальности советских фильтрационных лагерей для бывших военнопленных. Однако, вопреки расхожему и далекому от истины мнению, что люди сразу отправлялись «из гитлеровского лагеря в сталинский», все зависило от принципиальности и человечности проводившего фильтрационные мероприятия офицера, от стечения обстоятельств, от поведения конкретного человека в плену и еще от множества рутинных и внезапных факторов. Например, для лейтенантов Рыбчинского и Цемкало таким фактором стало свидетельство прятавшей их австрийской женщины, представившей своих «русских сыновей» безупречными героями. Хуже всех пришлось везучему капитану Битюкову, в залихватские приключения которого с побегами, чешским партизанством, новым пленом, восстанием и чудесным спасением просто никто не верил, считая «хвастовством или, хуже того, попыткой запутать расследование».
Однако в конечном итоге все участники восстания военнопленных были благополучно оправданы. Со службой в армии всем вскоре пришлось расстаться. Впрочем, возможно они и хотели теперь просто мирной жизни. Судьба раскидала вчерашних героев по разным концам СССР. У них были простые трудовые специальности, в основном инженерного профиля, счастливые или несчастные браки, дети. Когда в конце 1950-х гг. С.С.Смирнов стал заниматься темой восстания военнопленных в «бараке смерти» концлагеря Маутхаузен и начались тематические публикации в прессе, большинство бывших узников охотно откликнулись на призыв именитого журналиста о сотрудничестве. Об этой яркой и трагической странице истории Великой Отечественной Войны не знали большинство жителей России. Только в начале 60-х годов, писатель и журналист Сергей Смирнов в маленькой брошюрке рассказал об этом событии. Они рассказывали о страданиях и подвигах своей молодости спокойно и с достоинством, слегка рисуясь, но без лишнего надрыва или пафоса. Никто из героев «блока 20» в СССР так и не получил ордена за восстание и побег. Но несправедливо было бы утверждать, что они не были награждены. Стараниями С.С.Смирнова в 1962 г. они получили эфир на одной из передач Московского телевидиния, чтобы рассказать миллионной зрительской аудитории о восстании и отдать долг памяти сотням своих товарищей по подвигу и мучничеству, погибших в беспримерном прорыве из лагеря и на заснеженых просторах Мюльфиртеля. В Москву тогда удалось приехать Ивану Сердюку (прибыл первым), Виктору Украинцеву, Ивану Битюкову, Владимиру Шепете, Ивану Бакланову и Владимиру Соседко. В эфире их приветствовал замминистра обороны СССР маршал Чуйков.
После этого вся страна ненадолго, но крайне оживленно заговорила о геройском восстании советских людей (и их польских и югославских товарищей — боевого братства народов в СССР не стеснялись!) в гитлеровском лагере смерти. Наверное, это была куда бОльшая награда и живым, и мертвым, чем даже самые высокие знаки отличия. Сегодня никого из этих простых и мужественных людей уже давно нет в живых. В Голливуде и Австрии уже сняли фильмы об этих событиях, но историческая, правда, искажена в них, в угоду западному зрителю. В 1994 году австрийский режиссер и продюсер Андреас Грубер снял фильм о событиях в округе Мюльфиртель («Hasenjagd: Vor lauter Feigheit gibt es kein Erbarmen»). Фильм стал самым кассовым в Австрии в 1994—1995 гг. Фильм взял несколько премий. Любопытно, что у нас этот фильм так и не показали. Мало кто об этом фильме слышал вообще. Разве только специалисты-кинематографисты. «Почему-то».