Друг с улыбкой задает мне вопрос, протягивая чашку с очень горячим чаем: «У кого из наших соотечественников ты бы хотел взять интервью?». «Помнишь один из рассказов, которые мы читали в детстве?, — отвечаю я, — в одном покалеченном мизинце капитана было больше неукротимости, чем во всем существе этого человека, так кажется». И делюсь желанием задать волнующие вопросы кому-то, кто был бы таким же смелым и решительным, как запомнившийся персонаж. «Ну что же, тогда тебе нужно было бы пообщаться с Суворовым, конечно, если бы он был жив, — протянул он, — во всяком случае, значения названных тобой прилагательных к нему относятся в полной мере». Дальше, слушая рассказ своего товарища об удивительной судьбе внучки известного военноначальника, решил, что, пожалуй, интервью состоится. Только ответами на вопросы будут строчки писем великого русского полководца. Подумалось, что лучше всего подойдет написанное в период русско-турецкой войны 1787 — 1792 года, может быть, несколько писем другого периода.
А. И. Бибикову, 25 ноября 1772, г. Крейцбург
Животное, говорю я, нам подобное, привыкает к трудам, пусть даже заботам сопряженным, и лишившись их, почитает себя бессмысленной тварью: продолжительный отдых его усыпляет. Как сладостно мне воспоминать прошедшие труды! Служа августейшей моей Государыне, я стремился только к благу Отечества моего, не причиняя особенного вреда народу, среди коего я находился. Неудачи других воспламеняли меня надеждою. Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека, но я заключал доброе имя мое в славе моего Отечества, все деяния мои клонились к его благоденствию. Никогда самолюбие, часто послушное порывам скоропреходящих страстей, не управляло моими деяниями. Я забывал себя там, где надлежало мыслить о пользе общей. Жизнь моя суровая школа, но нравы невинные и природное великодушие облегчали мои труды: чувства мои были свободны, а сам я тверд. … Теперь изнываю от праздности, привычной тем низким душам, кои живут для себя одних, ищут верховного блага в сладостной истоме и, переходя от утех к утехам, находят в конце горечь и скуку. … Трудолюбивая душа должна всегда заниматься своим ремеслом: частое упражнение так же оживотворяет ее, как ежедневное движение укрепляет тело.
дочери Наталье, 20 декабря 1787, г. Кинбурн
Любезная Наташа! Ты меня порадовала письмом от 9 ноября. Больше порадуешь, когда на тебя наденут белое платье; и того больше, как будем жить вместе. Будь благочестива, благонравна, почитай свою матушку Софью Ивановну; или она тебя выдерит за уши да посадит за сухарик с водицею. Желаю тебе благополучно препроводить Святки; Христос Спаситель тебя соблюди Новой и многие годы! Я твоего прежнего письма не читал за недосугом; отослал к сестре Анне Васильевне. У нас все были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы; а как вправду потанцевали, то я с балету вышел — в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов чрез восемь отпустили с театру в камеру. Я теперь только что поворотился; выездил около пятисот верст верхом, в шесть дней, а не ночью. Как же весело на Черном море, на Лимане! Везде поют лебеди, утки, кулики; по полям жаворонки, синички, лисички, а в воде стерлядки, осетры: пропасть! Прости, мой друг Наташа; я чаю, ты знаешь, что мне моя Матушка Государыня пожаловала Андреевскую ленту «За веру и верность». Целую тебя. Божье благословение с тобою. Отец твой Александр Суворов
Измаильским властям, 7 декабря 1790, от Генерал-Аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам
Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но, соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам! И требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны всевозможные способы к выгодам вашим и всех жителей! О чем и ожидаю от сего чрез двадцать четыре часа решительного от вас уведомления к восприятию мне действий. В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но и самые женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства, и за то никто как Вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны.
Крестнику Александру, июль 1793
Любезный мой крестник Александр! Как человек военный вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюраса, Гюбнера. Будь знающ несколько в богословии, физике и нравственной философии. Читай прилежно Евгения, Тюренна, записки Цезаря, Фридриха II, первые тома истории Роллена и «Мечтания» Графа Сакса. Языки полезны для словесности. Учись понемногу танцам, верховой езде и фехтованию. Военные добродетели суть: отвага для солдата, храбрость для офицера, мужество для генерала, но они должны быть руководимы порядком и дисциплиной, управляемы неусыпностью и прозорливостью. Будь чистосердечен с друзьями, умерен в нуждах и бескорыстен в поведении. Являй искреннюю ревность к службе своему Государю, люби истинную славу, отличай честолюбие от надменности и гордости, приучайся сызмальства прощать погрешности других и никогда не прощай их самому себе. Обучай тщательно своих подчиненных и во всем подавай им пример. Упражняй непрестанно глас свой — только так станешь великим полководцем. Умей пользоваться положением места. Будь терпелив в трудах военных, не унывай от неудач. Умей предупреждать случайные обстоятельства быстротой. Различай предметы истинные, сомнительные и ложные. Остерегайся безвременной запальчивости. Храни в памяти имена великих мужей и подражай им с благоразумием в своих военных действиях. Неприятеля не презирай, каков бы он ни был. Старайся знать его оружие и способ, как оным действует и сражается; знай, в чем он силен и в чем слаб. Приучай себя к деятельности неутомимой, повелевай счастьем: один миг иногда доставляет победу. Счастье покоряй себе быстротою Цезаря, коий и средь бела дня умел своих неприятелей уловлять и окружать и нападал на них когда и где хотел. Не упускай пресекать неприятелям жизненные припасы, а своему войску учись всегда доставлять пропитания вдоволь. Да возвысит тебя Господь до геройских подвигов знаменитого Карачая!
дочери Наталье, май 1790, г. Кинбурн
…Сберегай в себе природную невинность, покамест не окончится твое учение. На счет судьбы своей предай себя вполне промыслу Всемогущего и, насколько дозволит тебе твое положение, храни неукоснительно верность Великой нашей Монархине. Я ея солдат, я умираю за мое отечество. Чем выше возводит меня ея милость, тем слаще мне пожертвовать собою для нея. Смелым шагом приближаюсь к могиле, совесть моя не запятнана. Мне шестьдесят лет, тело мое изувечено ранами, но Господь дарует мне жизнь для блага государства. Обязан и не замедлю явиться пред Его судилище и дать за то ответ. Вот сколько разглагольствований, несравненная моя Суворочка, я было запамятовал, что я ничтожный прах и в прах обращусь. Нет, милая моя сестрица, я больше не видал Золотухина, быть может, с письмом твоим блуждает он средь морских просторов, бурных и коварных. Деньги, данные на гостинцы, ты могла бы употребить на фортепьяны, если Софья Ивановна не будет против. Да, душа моя, тебе пойти будет домой. Тогда, коли жив буду, я тебе куплю лутче с яблоками и французские конфеты. Я больше живу, голубушка сестрица, на форпостах, коли высочайшая служба не мешает, как прошлого году, а в этом еще не играли свинцовым горохом. Прости, матушка! Милость Спасителя нашего над тобою. Отец твой Г. А. С. Р.
Письмо к Тимофею Ивановичу Tутолмину, извещающее о победе и взятии Костюшки
Брежецк, 4 октября, 1794
Милостивый Государь мой Тимофей Иванович! Поспешаю уведомить Ваше Превосходительство о знаменитой победе, одержанной Генерал-Мaйором Денисовым с его отделенною частью войска над главным бунтовщиком Костюшкою в 29 день сентября при замке Мушковском, на правой стороне Вислы. Неприятель, бывший в девяти тысячах, с 22 пушками, упорно сражался 7 часов; но потерпел совершенную гибель, и сам Костюшко в тяжелых ранах, с Генералами Каминским и Сираковским и всею артиллериею достался в ваши руки. Пребываю впрочем с совершенным почтением и преданностью,
Милостивый Государь мой! Вашего Превосходительства, Граф А. Суворов
дочери Наталье, 15 июля 1791
Душа моя Наташа! Божие благословение с тобою! Будь благочестива, благонравна и в праздности не будь. Благодарю тебя за письмо с дядюшкой. Тетушке кланяйся. Как будто мое сердце я у тебя покинул. Ай да здесь у нас великое катанье на воде, в лесу на Каменных горах, и много очень хороших вещей: рыбы, диких птиц, цветов, маленьких цыплят жаль. Как наш колдун приехал к нам в гости, то и время теперь хорошее. Поют ласточки, соловьи и много птиц. Мы вчера кушали на острову. Завтре хотим плавать на немецкую обедню, а там пойдем далеко. Я везде буду тебя за глаза целовать. Кланяйся Софье Ивановне и Маргарите Яковлевне. Как пойдешь куда гулять и придешь назад домой и будешь скакать дома, то помни меня, как я тебя помню. Отец твой Г. Александр Суворов-Рымникский
На марше подле Меллы. М.Ф. Меласу, 11 апреля, 1799
До сведения моего доходят жалобы на то, что пехота промочила ноги. Виною тому погода. Переход был сделан на службе могущественному монарху. За хорошей погодой гоняются женщины, щеголи и ленивцы. Большой говорун, который жалуется на службу, будет, как эгоист, отрешен от должности. В военных действиях следует быстро сообразить — и немедленно же исполнить, чтобы неприятелю не дать времени опомниться. У кого здоровье плохо, тот пусть остается назади. Италия должна быть освобождена от ига безбожников и французов: всякий честный офицер должен жертвовать собою для этой цели. Ни к какой армии нельзя терпеть таких, которые умничают. Глазомер, быстрота, натиск! — этого будет довольно.
К.В.Кейму, 2 июня, 1799, Александрия
Любезный мой генерал Кейм. Я отправляюсь в Пиаченцу; иду разбить Макдональда. Возьмите скорее цитадель Туринскую, чтобы я не пел благодарственного молебна прежде Вас.